И иногда ставит вопрос ребром. Тогда он срывается из дома и едет ее уговаривать. Иногда даже ночью. У нас в семье это называется «ЧП на объекте». Но вообще-то он не уйдет, я так думаю, просто будет ей и дальше голову морочить.
У моего младшего брата ДЦП, они как-то с мамой к вам приходили, но вы, наверное, не помните. С головой у брата все в порядке, он во втором классе учится и в компьютерах уже здорово шарит.
А вот с ногами-руками – не очень. А мама все думает, что где-то есть такое лекарство или еще что, чтобы его совсем вылечить.
Она его на лошадях возит, потому что это среди дэцэпэшников считается самый писк, и копит деньги, чтобы поехать в Крым к дельфинам. А Ленька лошадей боится и падает с них. А про дельфинов он мне сразу сказал: вот там мне и конец придет – сразу утону.
И еще они к колдунье ездили в Псковскую область, она с Леньки порчу снимала.
А у бабушки рак, и она все время от него лечится – иногда в больнице, а иногда народными средствами...
– А ты? – спросила я.
– А я чешусь все время, и в школе двойки, – с готовностью сообщил мальчишка. (Нейродермит между пальцами и на шее я разглядела еще прежде). – Что вы мне посоветуете? Как мне все исправить? И вообще, это возможно?
– Не знаю, – честно призналась я. – Наверное, нельзя. Как нельзя до конца вылечить ДЦП у твоего брата.
– И чего, я тогда пошел? – он привстал в кресле.
– Ага, только я тебе сначала расскажу историю про вызывателя дождя.
– Хорошо. Я люблю истории, – он поскреб шею ногтями и приготовился слушать.
– Случилась она давно, еще когда был СССР. Один мой знакомый китаист был с коллегами в Китае в командировке; изучали местные обычаи.
И вот однажды им звонит китайский коллега: «В одной провинции уже четыре месяца не было дождя. Гибнет урожай, людям грозит голод.
Три деревни собрали последние деньги и решили привезти из другой провинции вызывателя дождя. Вам, наверное, будет интересно посмотреть на него.
Только учтите: я вам ничего не говорил, потому что коммунистическая партия Китая колдовство решительно не одобряет».
Ученые, конечно, воодушевились, срочно придумали какой-то этнографический повод и отправились по указанному адресу.
Приехали в деревню, и в тот же день туда привезли вызывателя дождя – маленького сухонького старичка-китайца. Он запросил себе хижину на отшибе деревни и чашку риса в день.
А с нашими учеными разговаривать наотрез отказался. Старшина деревни сказал: сейчас заклинателю нужно сосредоточиться, подождите, пока он выполнит свою работу. Можете пока пожить у меня дома.
На третий день пошел дождь. Старичок взял свои (огромные по местным меркам) деньги и засобирался в обратный (весьма неблизкий) путь. Старшина опять передал ему просьбу ученых. На этот раз заклинатель согласился уделить им немного времени.
– Расскажите, как вы вызвали дождь, – сразу, чтобы не терять времени даром, спросил старичка мой знакомый. – Наверное, существует какой-то специальный обряд? Он передается по наследству?
– Вы с ума сошли?! – изумился старичок. – Я вызвал дождь? Я что, маг? Неужели вы могли подумать, что я, в своем ничтожестве, могу управлять могучими стихиями?!
– Но что же тогда вы сделали? – обескуражено спросили китаисты. – Ведь дождь-то идет...
– Никто не может изменить никого, – назидательно подняв палец, сказал старичок. – Но каждый может управлять собой. Я, скажу без ложной скромности, достиг некоторых вершин в этом искусстве.
И вот я приехал сюда, в правильном, гармоничном состоянии, и увидел, что здесь все неправильно.
Нарушен порядок вещей, гибнет урожай, люди в отчаянии. Я не могу этого изменить. Единственное, что я могу, – это изменить себя, то есть стать неправильным, присоединиться к тому, что здесь происходит. Именно это я и сделал.
– Ну, а потом? Откуда дождь-то?
– Потом я, естественно, работал с собой, возвращая себя обратно в правильное состояние. Но поскольку я был уже един со всем прочим здесь, то и оно вместе со мной, постепенно, с некоторой инерцией, но вернулось на правильный путь.
А правильным для этой земли сейчас является ее орошение. Вот поэтому и пошел дождь. А вовсе не потому, что я его «вызвал»...
– Но если все так просто, почему же вы взяли за это такие большие деньги? – спросил один из ученых. – Крестьянам пришлось буквально продать последнюю рубашку, чтобы заплатить вам...
– Потому что я уже старый и немощный человек, а когда я присоединяюсь к дисгармонии, мне становится так же плохо, как и всему вокруг.
Добровольно перейти из правильного состояния в неправильное – стоит очень дорого, – вызыватель дождя знаком показал, что аудиенция окончена.
В тот же день он уехал обратно в свою деревню, а ученые отправились в Пекин.
Мальчишка долго молчал. Потом спросил:
– Но вы ведь не просто так мне это рассказали? Вы думаете, что я...
– Именно. Причем тебе даже не надо, как старому китайцу, присоединяться и загонять себя в общую дисгармонию. Ты со своими двойками и почесушками уже там.
При этом это все не твое лично, так как ты умен – так рассказать о семье в твоем возрасте может далеко не каждый – и, судя по медицинской карточке, которую ты мне принес, в общем совершенно здоров.
– И как же мне самому вернуться в «правильное состояние»?
– Упорно и даже фанатично делать все то, что ты сам внутри себя считаешь правильным, но до сих пор не делал.
Мальчик подумал еще.
– То есть учить до посинения уроки, – нерешительно начал он. – По утрам – гимнастику себе и Леньке, потом обливаться холодной водой и Леньку обливать, не есть чипсы, держать ту диету, которую дерматолог советовал, после школы с Ленькой в парке на велосипеде (он на велике ездит лучше, чем ходит), не считать всех в классе придурками и найти в них достоинства, как мама советует...
И вы думаете, это поможет?
– Есть такая простая вещь, как эксперимент, – пожала плечами я. – Попробуй на практике, и все станет ясно. Не догонишь, так согреешься...
– А сколько надо пробовать?
– Ну, если считать, что китаец тренировался лет 50-60, и у него ушло три дня, а ты только начинаешь... Думаю, для начала надо взять три месяца, а потом оценить промежуточные результаты и либо уже забить на все это, либо продолжить...
Стало быть, получается, что ты придешь ко мне с отчетом сразу после лета, в начале сентября. Хорошо?
– Ага, – сказал он и ушел.
Я о нем помнила и искренне переживала за его успех. В таком возрасте что-то последовательно делать несколько месяцев подряд без всякого контроля со стороны очень трудно. Сможет ли он?
Он записался на второе сентября.
– Ленька! – сказал он мне с порога. – Мама думает, что это лошади помогли и лекарство из Германии. Но мы-то с ним знаем... Я ему про китайца рассказал. Он понял, он у нас умный.
– Отлично! – воскликнула я, подумав, что закалка, тренировки на велосипеде и внимание старшего брата просто обязаны были заметно улучшить состояние маленького брата. – А еще?
– А еще бабушка: врач сказал, что у нее хорошая ремиссия, и он ее как минимум на год отпускает.
– А ты?
– Я год всего с двумя тройками закончил, а папа недавно сказал, что он и не заметил, как я вырос, и, может быть, ему есть чему у меня поучиться.
Например, на диете сидеть (руки были чистыми, это я заметила прямо с порога, но летом ведь всегда улучшение)... Так что же, получается, эта китайская штука и вправду работает?!
– Конечно, работает, – твердо сказала я. – Разве ты сам не доказал это?
Екатерина Мурашова
